Бросил табак, меня не мучает кашель. Меня не пугают пацаны в фуражках. Когда я фагаю, мне не страшно. Огромный океан, непотопляемый рэпак, Черти пляшут на ваших сломанных черепах.
Город Н густого дыма и бетонных стен, Папа-капарапа-сити время пленников систем, Я врываюсь на носитель, тлеет на сиге, Меня вырастил район и окраины Новосиба.
Брошена, сожжена, равнодушием поле покошено Среди мрака и голода, люди мрут ради черного золота Брошена, сожжена, равнодушием поле покошено Среди мрака и голода, люди мрут ради черного золота
Чтобы сделать то, что ты сделать не сможешь. Скажите Обаме, что мои куплеты как тачки, в которых он гоняет: Они пуленепробиваемые. Минус двадцать, мы в Питфилде,
Я уже почти готов, собрал все вещи с вечера еще, но пересмотрю, пожалуй, их потом. Ты же знаешь, мне не помогает вечный их подсчет. И это че, хотел сказать я, взяв билет
Что нужно Барби? Это магазины, манекены После таких подарков каждый дядя станет Кеном Мечтала с девства встретить принца, стать его принцессой Все изменилось с толстым дядей на мерсе
Снова дождь, под ногами грязь, небо скуксилось, Но я научился снимать очки цвета фукси. Солнце, словно струсило, за облака юркнув, Как провинившийся малец за мамину юбку.
Обжигай меня солнцем, коли раскаленными вилами с разных сторон. Или арки бузируют тебе на зевая, на каждый новый испанский закон. Перебив сухожилие - колесуй, чтобы осталось смотреть в потолок. Руки по локоть отрежь и повесь за ребро, потом добей молотком.
Ты сказала, что я слишком злой? Ты сказала, что никогда не любишь убийства про то, как я люблю тебя? Ты даже не представляешь, как сильно ты ошибаешься, моя дорогая. Мистер Макинтош, альто. Guatemala.
Где ни глянь каждый бандюган трёт за район, Эй, братан, вы все воронье, бл*дь, с саранчой. Лох, ты учил закон, как небосвод звездочет, А я в авторитете мне год срок ни о чем.
Внутри чужого тела, и вроде бы я – не я, Превращаюсь в нового себя, чёрная магия. Боже, сделай так, чтобы не было осознания, Кто я – музыкант, преподаватель или маньяк.
